Карина МИНГАЛЕЕВА: Почему казахстанцы выбирают зарубежные клиники

Многие казахстанцы, столкнувшись с онкологическим диагнозом, уезжают за границу в поисках лучшего лечения — ради доступа к современным препаратам, технологиям, схемам терапии. Но помимо этого они часто сталкиваются с тем, к чему не были готовы: с по-настоящему бережным отношением. Там болезнь не приговор, а испытание, с которым человек не остается один.

Так сложилось, что сейчас я прохожу лечение в Израиле. И на собственном опыте могу сказать, что здесь подход к пациенту основывается не только на протоколах, но и на сопровождении. С первых дней в работу включаются психологи, социальные работники, координаторы. Атмосфера больницы строится не вокруг диагноза, а вокруг человека. Поддержка пациента рассматривается как неотъемлемая часть лечения.

В отделениях для детей — постоянные активности: мастер-классы, игры. Для взрослых — спокойная атмосфера, доступ к прогулкам и общению. Близкие — не только родственники, но и друзья — могут постоянно находиться рядом с пациентом, даже когда он получает капельницы, процедуры и консультации. Это снижает тревожность и помогает сохранить эмоциональный ресурс и самому человеку, и его окружению. Система настроена так, чтобы человек не чувствовал себя изолированным.

Пациенты из Казахстана, с которыми я встречалась в Израиле, признавались: “Мы привыкли к больничной тишине, к тому, что никто не спрашивает, как ты себя чувствуешь именно с эмоциональной точки зрения. А тут — постоянное внимание. Спрашивают, что ты ешь, что тебе нравится. Ты не чувствуешь себя отделенным от жизни”.

Разница особенно заметна, когда речь заходит о помощи за пределами стационара. В Израиле онкопациенты могут проходить химиотерапию на дому, получать психологическую и юридическую поддержку, транспорт­ные услуги, временное жилье, бесплатные парики, стоматологическую помощь, а в некоторых случаях даже эстетическую реабилитацию.

Семья тоже не остается в стороне. Родители онкобольных детей имеют право на отпуск до 90 дней в год, а в отдельных случаях — до 110. Супруги могут взять отпуск до 60 дней. Семья включена в процесс не номинально, а на уровне законодательной нормы. Социальные работники сопровож­дают пациента на каж­дом этапе — от оформления документов до решения бытовых вопросов.

В Казахстане же такого механизма попросту нет. Социальный работник онкопациенту не положен, даже если он полностью утратил способность обслуживать себя. Бытовая нагрузка ложится на плечи семьи, если она есть. Химиотерапия на дому невозможна, а мобильные паллиативные бригады работают точечно. Психологическая и стоматологическая помощь зачастую недоступны, эстетическая реабилитация отсутствует как понятие.

В нашей стране ежегодно диагностируется более 36 тысяч новых случаев рака. Многие уезжают лечиться не потому, что где-то “лучше аппараты”, а потому, что там ты не остаешься один.

Человек чувствует: за него действительно борются. Не только лекарствами — отношением. И согласитесь, это тот случай, когда нельзя списать все исключительно на финансирование, сказать: “Тоже мне сравнение: где Израиль, а где мы?!” Участие и забота о пациенте если и зависят от денег, то далеко не в первую очередь.

Казахстан делает шаги навстречу модернизации онкопомощи: построены современные центры, внедряются новые подходы. И следующим логичным этапом может стать не только техническое обновление, но и гуманизация всей системы: включение психологов, соцработников, реабилитологов в команду сопровождения пациента.

Карина МИНГАЛЕЕВА, студентка